Алекс Шерер - Охотники за облаками
Небесный тюлень истошно закряхтел и завыл, но отшельник не остановился, пока тюлень наконец не отступил, спасаясь от побоев, и не сполз с берега прямо в небо. Было удивительно наблюдать, как парит такая глыба, но он летел, как воздушный шарик.
Тюлень спланировал к островку чуть пониже, где его не достанут чужие палки и он будет в безопасности. Отшельник, торжествуя, извлек из пачки печенье и впился в него зубами. Видимо, он заметил, что я наблюдаю за ним, потому что помахал мне и указал рукой на второй островок, где теперь расположился тюлень.
Я его прогнал, говорил он своим жестом. Ты видел? Тощий отшельник побеждает тюленя.
И я должен был признать, что он прав. Он, может, и был человеком духовным, но с палкой управлялся весьма умело.
Я помахал ему в ответ в знак одобрения.
– Так ему и надо, оленю! – прокричал я. Шутка казалась мне слишком хорошей, чтобы ни с кем ею не поделиться. – Слышала? Оленю – тюленю.
Дженин возвела глаза к небу.
– Смешно, – сказала она. – У тебя еще много в запасе?
– Ага.
– Ясно, – ответила она. – Этого я и боялась.
Я подумал, что мы с ней уже легко находим общий язык. Дела шли на лад.
15. Гряда облаков
Мы вышли далеко за пределы больших островных теней, так что темнота, а вместе с ней и ночь, должна была накрыть нас еще нескоро. Пока между нами и солнцем не встанет островной массив, день так и будет продолжаться без конца. Странное ощущение: испытывать усталость, ожидать наступления ночи, и тем не менее видеть, что свет даже и не думает меркнуть.
Все когда-нибудь устают, но не для всех наступает темень. На многих островах существует нормальная ночь, но многие живут в бесконечном дне. Наше солнце светит под нами. Но свет его освещает не только подножья наших островов – он освещает все вокруг, отражаясь от частиц в верхних слоях атмосферы. Так что света у нас обычно предостаточно. Проблемы возникают, когда нужна ночь.
Моему родному острову в этом смысле повезло. Пониже нас располагается еще один крупный остров, который регулярно проходит между нами и солнцем. Так что ночь наступает у нас каждый день (если можно так выразиться). Не кромешная тьма, но сойдет. А есть острова, которые находятся вдали от других. У них нет островов-спутников, и, стало быть, там всегда светло. Их жителям приходится самим создавать себе темноту: жалюзи, ставнями, балдахинами и, конечно же, плотными шторами, отмежевывающими свет.
Так что привычное деление на день и ночь у нас скорее дань традициям. Больше привычка, нежели необходимость. То же самое и со сменой времен года. У нас нет ничего похожего на тот круговорот природы, какой был в прежнем мире. Нет годичного цикла из весны, лета, осени и зимы. Нет времен года – и нет годов. Есть просто погода, холодная или знойная, в зависимости от того, на каком расстоянии от ядра вы находитесь. И солнце никогда не восходит и не заходит. Оно просто есть. Прежнюю систему времяисчисления мы переняли просто в знак памяти о прежних временах.
Но к этому привыкаешь. Да и почему бы не привыкнуть, когда ты в жизни не знал ничего другого? Привыкнуть можно почти ко всему на свете.
Бывает, что орбиты двух островов расположены так близко, и вращаются вокруг солнца так синхронно, что верхний остров всегда перегораживает собой свет, который мог бы отражаться и освещать нижний, и тому в итоге достается вечная ночь.
Это не означает, что такие места необитаемы. Очень даже обитаемы. Вопрос – кем. Такие места зовутся Островами Ночи. И если у вас есть голова на плечах (и вы хотите там ее и оставить), вы любой ценой будете избегать этих мест.
Пока мы плыли, приготовилась еда. Может, это был ужин, а может, обед – я потерял счет времени. Знаю только, что не завтрак. Поев, мы с Дженин вытянулись на палубе и болтали. На кристально голубом небе не было ни облачка.
Карла то и дело с опаской поглядывала на Каниша, и временами они заговорщически перешептывались. Они как будто спорили, и Карла сомневалась в правильности выбранного курса. Но Каниш не сворачивал с пути, и мы продолжали ход, куда бы ни лежал наш путь.
Взглянув на часы, я обнаружил, что перевалило за полночь. Я был измотан, но заснуть все равно не мог. Тогда Дженин предложила мне спуститься в каюту и завалиться там на одну из коек. Но никто больше делать так не собирался, поэтому и я отказался. Они не будут ложиться спать – тогда и я не буду. Мне изо всех сил хотелось доказать им, что я настроен всерьез и могу быть таким же стойким и выносливым, как они.
Было примерно без четверти час, когда Каниш развернул свой спальник, бросил его на палубу и улегся поверх. Он снял косынку, которую обычно повязывал себе на шею, положил ее себе на глаза и тут же заснул.
Я последовал его примеру, прикрывшись одной из своих футболок. Дженин тоже легла спать. Бодрствовала только Карла – она несла свою вахту.
Часа в четыре утра я проснулся оттого, что Каниш пинал меня под ребра. Я разлепил глаза и сонно посмотрел на него снизу вверх.
– Дежурить, – бросил он. А потом вместо объяснения добавил: – Пассажиров не берем.
Так что пришлось вставать, тащиться в носовую часть корабля и стараться бдеть и бодрствовать, пока остальные спали. Я был уставшим, раздраженным и чуть-чуть обиженным. В то же время было приятно, что мне предложили нести вахту, рассчитывая, что я приму в этом участие вместе со всеми. Мне не нужны были одолжения. Я хотел быть частью команды.
Я простоял так пару часов, наблюдая за косяками небесной рыбы, плавно проплывавшими мимо. Вдали я даже видел похожего на тучу небесного кита. Но настоящих облаков было не видать.
Однажды мне показалось, будто я что-то вижу, и я чуть не перебудил всех, но вовремя понял свою ошибку. Увидел я отнюдь не облако, по крайней мере, не облако пара. Это была туча насекомых под сто метров в вышину, они двигались, как торнадо, закручиваясь в воронку, будто бы пытаясь проделать дыру в воздухе.
Рой прошел на большом расстоянии от нашего корабля. Если бы насекомые налетели на него, у нас были бы серьезные проблемы. Они точно сбили бы нас с курса, и это еще не самое страшное. Известны случаи, когда небесная мошкара залетала человеку в рот и ноздри, в самые легкие. Рой небесных муравьев мог за несколько минут обглодать целую небесную акулу, оставив один лишь скелет. Островитяне живут в паническом страхе перед нашествием этих воздухоплавающих насекомых. Когда на остров прилетает рой, ему кидают мясо, и пока насекомые отвлечены, их травят химикатами или поджигают.
В шесть утра проснулась Дженин – мне даже не пришлось ее будить, – и сменила меня на посту. Я прикрыл глаза и проспал до восьми, когда меня разбудил запах завтрака. Каниш был на камбузе, Карла стояла у штурвала и всматривалась вдаль, поднеся к глазам бинокль.
Сначала я не расслышал ее слов, но повернулся к ней, когда она повторила команду громче и требовательнее.
– Позови Каниша, – сказала Карла. – Передай ему, что они здесь.
– Кто? – не понял я. – Кто здесь?
– А сам как думаешь? Облака.
Она дала мне бинокль. Облака были еще за много километров, еще в нескольких часах ходу. Они были как горы, как скалы, и складывались в фигуры слонов и драконов. Прямо у меня на глазах они меняли форму, как будто лепили себя из глины – творец и творение сразу.
Я спустился сообщить новости Дженин и Канишу.
– Облака! – выпалил я. – Появились облака!
Я не мог скрыть восторга в голосе.
– Как далеко? – поинтересовался Каниш. Он, казалось, не был ни удивлен, ни особенно доволен.
– Карла говорит, еще четыре часа.
Каниш кивнул и снова стал мешать что-то в котелке.
– Хорошо, – только и ответил он.
– Вы не подниметесь посмотреть? – спросил я, думая, что можно бы проявить чуточку больше энтузиазма.
– Сначала завтрак, – ответил он.
Впрочем, ему же все это не впервой. Видимо, в его списке приоритетов завтрак стоял выше.
Я повернулся к Дженин.
– Пойдем вместе на палубу, – попросил я. – Пожалуйста.
Она взглянула на Каниша, молча спрашивая, справится ли он тут без нее. Он только махнул ей рукой – мол, конечно, справится, – смерил меня взглядом, наполовину насмешливым, наполовину презрительным, и вернулся к готовке.
Не очень понятно, что заставляло так биться сердце, но тем не менее оно билось очень сильно. Это же простые облака, в конце концов, а не живые разумные существа. Они не попытаются убежать от нас, им не взбредет в голову оказать нам сопротивление. Они были обычным паром, влажностью, и все, дымкой тумана в верхних слоях атмосферы. Но все равно они вызывали восторг.
По очереди мы смотрели в бинокль. Облака были большими и пушистыми, белыми, серыми, чуть тронутыми розовым. Они постоянно менялись и перераспределялись, не находя себе покоя. Они смешивались и увеличивались, разъединялись и сходились, без конца меняя формы.
